Безрук Михаил Анисимович,
участник Великой Отечественной войны
Родился 25 августа 1925 года, п.Кандыколь Тарановского района Костанайской области. Призван в Красную Армию 10 января 1943 года Тарановским райвоенкоматом. На фронте в звании ст.сержанта воевал в тяжелой артиллерии на I Украинском фронте, 4 гвардейская танковая Армия. Освобождал г.Орел, Украину, Польшу, Чехословакию. В 1945 году штурмовал Берлин. Уволен из армии в октябре 1946 года.
Награды: орден Отечественной войны, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейные медали. Работал плотником, Лисаковский ГОК.
«Олар Жеңіспен оралды! Они вернулись с Победой! Лисаковск, Алтынсаринский и Наурзумский районы». Костанай, 2010, с.31.
Безрук М.А., участник Великой Отечественной войны.
Из воспоминаний М.А.Безрука:
«Михаилу Анисимовичу Безруку не было еще двадцати лет, когда ему была объявлена благодарность как участнику исторической битвы за Берлин. Михаил Безрук воевал в составе 4 гвардейской танковой армии. Задача была единственная добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы.
- Две недели проводились подготовительные учения, нам твердили: «Вы должны это сделать, и тогда вы войдете в историю». За сутки с боями проходили по 5–6 км. Бранденбург, Потсдам – все осталось позади, впереди – Берлин. 25 апреля 1945 года ультиматум, выдвинутый Жуковым, – сдаться, немецкая сторона не приняла, и I Украинскому и двум Белорусским фронтам удалось замкнуть кольцо над Берлином. Советские войска 1 мая находились уже в полутора километрах от рейхстага. У немцев была сильная оборона – готовность была, самая что ни на есть боевая. В ход пошли и «катюши», и авиация. Бой был ожесточенным и решающим. «Во второй половине следующего дня до нас дошли слухи, что Борман дал поручение – вести переговоры с Жуковым о создании временного правительства. Жуков отказался. Ночью третьего мая объявили: «Берлин пал!». В тот солнечный день начали работать полевые кухни, царили радость и спокойствие.
3 мая стало для Михаила Анисимовича днем окончания войны, но не военных действий. В ночь с 4 на 5 мая 5 гвардейский корпус, в которой входила армия, по радиосигналу «Помогите спасти Прагу» добирался через Эльбу к восставшим по очень узким дорогам, по которым может пройти только одна единица техники. Праге помогли 12 мая, а через три дня в Чехословакии для Михаила Безрука наступил настоящий долгожданный День Победы. Ребят поздравили два маршала и пять генералов. Был праздник. До августа Михаил Анисимович прослужил в Чехословакии. Прагу изучил вдоль и поперек. Запомнил случай, когда он с ребятами покупал билеты в цирк, а немцам билеты не продавали – запрет. В конце лета 45-го по боевой тревоге Михаила Анисимовича срочно перебросили под Львов. Затем их полк отправили в Туркестан, а потом переименовали в 40 танковую армию, молодые ребята из которой позже воевали в Афганистане. В августе 2005 года Михаил Безрук, который ушел на фронт в январе 43-го семнадцатилетним мальчишкой из Щербиновки Тарановского района, отметит свое 80-летие».
Газета «Лисаковская новь» № 18 (3383) 05.05 2005г.
Из воспоминаний М.А.Безрука:
«Как я встретил победу?. .. Об этом, пожалуй, рассказать невозможно. С того памятного года большей радости не было ни у кого из тех, кто пережил войну…
Когда меня призвали на фронт, войска нашей армии перешли в наступление по всем линиям фронта. Наш гвардейский корпус вел освободительные бои под Орлом и Брянском, в Каменец – Подольске и Львове…
Помню, как перед каждым боем старшие бойцы понуро сидели за письмами. Там, в тылу, их ждали семьи, но кто мог знать, удастся ли остаться в живых после сражения. Мы же, молодые, ждали боевых действий с нетерпением – уставали от многодневных «передышек» в тесных завшивленных окопах. А письма писали мамам…
Перед тем, как идти на Берлин, мы были сосредоточены в 140 километрах от него. В течение двух недель происходило пополнение техникой, боеприпасами. А с личным составом проводили политзанятия – говорили о том, что каждый из бойцов должен олицетворять образ русского солдата, что бы мирные жители Германии, других стран видели воина – освободителя, которому не присущи жестокость, насилие и мародёрство. Впоследствии, будучи уже в Берлине и Польше, Чехии мы свято помнили обо всём этом. И, кстати, памятник в столице Германии русскому солдату с девочкой на руках – это отражение образа действий в те дни каждого из нас, многим из которых не было и двадцати.
Накануне решительных боевых действий на подступах к Германии меня с товарищами принимали в комсомол. Серьёзно, торжественно. Я в тот момент волновался не на шутку: ведь комсомольский билет, так же как и партийный, был на фронте святыней. Залогом справедливости, чести и преданности Родине.
Вскоре после этого мы пошли в наступление. Каждый метр давался с огромными трудностями: по болотистой местности тащили тяжёлые орудия; после атак воздушной авиации пробирались сквозь лесные пожары. В танках находиться было невозможно – шли пешком сквозь бурелом, огонь и густую пелену едкого дыма.
В первые дни наступления старательно фиксировали каждый пройденный километр. В первый день, помню, политрук громко выкрикнул цифру «15» – столько прошли. Считать прекратили лишь на самых подходах к Берлину. Нас, конечно, воодушевляла каждая пядь, и никто в те дни не думал об усталости. Хотелось одного – поскорее дойти…
На подступах к Берлину мы, помнится, освобождали лагерь для военнопленных. Один из его узников подошёл к нашему командиру и горячо его поблагодарил и дал свой адрес, объяснив, что будет ждать от него письма. Оказалось – это был весьма высокий политический деятель Франции. Потом был Берлин. Наш корпус прошёл вдоль юго- западной его части, брали главпочтамт и штаб Министерства обороны Германии . Ожесточенные рукопашные бои шли буквально за каждый этаж… В центре города сомкнулись в кольцо 1 Украинский и 1 Белорусский фронты. Это наступление было настолько продуманным, что улицы города были буквально разбиты по квадратам, которые надлежало взять тому или иному подразделению двух фронтов.
Особой вражды по отношению к себе мы не чувствовали. Запомнились мне и растерянные лица немецких солдат: командование, отступая, оставляло многих из них на произвол судьбы.
Один из пленных сослужил нам как-то неплохую службу. Продвигаясь по улицам Берлина, мы столкнулись с серьёзным препятствием: с крыши двухэтажного здания был открыт огонь из снайперской винтовки. «Снять» снайпера – дело не шуточное, для этого нужно открыть массированный огонь по зданию, в котором находились люди…
Взяв «языка», я пробрался внутрь этого дома. Встретил нас хозяин лавки, что расположена на первом этаже, и после долгих переговоров он «доставил» нам снайпера, убедившись, что сопротивление такого рода бесполезно. А когда мы уже собрались выходить, в лавку зашли ещё трое солдат в форме американской армии.
Встречу с американцами советских войск описывают в книгах по разному, а мне довелось с ними встретиться именно так.
В ночь со 2 на 3 мая, находясь на боевом посту в южной части Берлина, мы услышали непонятный нарастающий гул. Он всё усиливался и словно перекатывался, приближаясь к нам. Потом мы поняли что это: тысячи голосов кричали одну и ту же фразу: «Кончилась война!». Звучали и сотни выстрелов, сливаясь в одно целое.
Мы тоже, помню, орали что есть мочи. Схватили винтовки и выпустили в воздух все патроны до одного. Потом кинулись обниматься и целоваться, а в душе творилось что – то непередаваемое… Утром, как рассвело, уселись за письма – писали домой, что скоро вернёмся.
Потом была Златопрага, как называли её чехи, и Альпы на границе Чехословакии и Австрии. Там обосновались тысячи эсэсовцев, власовцев, словом тех, с кем мы воевали. Сопротивление их было достаточно упорным. Кому - то удалось скрыться, очень многих мы взяли в плен.
По дорогам Чехии мы шли уже победителями. Помню, как встречали нас жители этой страны: обнимали, плакали. Девушки отовсюду несли посуду с холодной водой, чистые полотенца, что бы мы могли освежиться.
Молодёжь, ребятишки садились на танки, ехали с нами несколько километров, потом возвращались домой.
В Карпатах, когда мы добивали остатки фашистских группировок, я получил осколочное ранение. Это было 12 мая. А 14 мая в Чехословакии отпраздновали День Победы.
До августа мы жили в деревеньке под Прагой, затем всех отправили домой, а меня – в госпиталь. Лишь в начале 1946 года, мне тогда исполнилось 20 лет, я встретился с мамой, но ненадолго: фронтовые заслуги не снимали с семьи «врага народа» этого клейма. Через год мы с матерью уехали в Новосибирск. Там у меня появилась семья, родились дети – сын и дочь. А сейчас у нас подрастает трое правнуков, в августе мы с Галиной Яковлевной отмечаем свою золотую свадьбу» (за свой фронтовой путь Михаил Анисимович получил две медали «За отвагу» и орден Отечественной войны III степени.)
«Дорогами победы» Е.Андриянова газета «Лисаковская новь» № 34, 8 мая 1996 г.
